Священномученик Сергий Дьяковский (Воскресенский)

Дорогие друзья!

Когда многочисленные гости музея Коломенского посещают этот заповедный уголок Москвы, многие их них не подозревают о селе Дьяковское,  улицы которого легли в основу дорог и дорожек той части  музея, где выстроен на новом месте  дворец царя Алексея Михайловича.  Нам хотелось бы рассказать об истории этого места, жизни крестьян. Приглашаем вас поделиться своими впечатления или воспоминаниями. Предлагаем вашему вниманию рассказ о жизни отца Сергия Воскресенского,  последнего настоятеля нашего храма закрытого в послереволюционные годы.

СВЯЩЕННОМУЧЕНИК
Сергий (Воскресенский)

День памяти 26 февраля (11 марта) (в високосный год бывает 10 марта нового стиля)

Священномученик Сергий родился 29 июля 1890 года в селе Дьяковское (ныне это на территории парка Коломенское в черте города Моск­вы) Московского уезда Московской губернии в семье священни­ка Сергия Воскресенского и его супруги Евдокии Сергеевны. Отец Сергий был настоятелем Иоанно-Предтеченской церкви в селе Дьяковском. При нем была сооружена церковная ограда, уложена мостовая от храма до моста через реку, построена цер­ковноприходская школа, но открыть ее уже не успели — произо­шла революция и начались гонения на Русскую Православную Церковь.

Священник Сергий Воскресенский

Сергей был крещен в день своего появления на свет священ­ником храма иконы Казанской Божией Матери Симеоном На­умовым в присутствии диакона Василия Смирнова и псаломщи­ка Иоанна Нарциссова. В 1907 году Сергей поступил в Перервин­ское Духовное училище, а затем в Московскую Духовную семи­нарию. В 1915 году по окончании семинарии он поступил учите­лем словесности в школу при женском Князе-Владимирском мо­настыре в Подольском уезде. Обитель была основана в 1890 году при селе Филимонках и располагалась на возвышенном месте среди густого елового леса. В 1916 году Сергей Сергеевич женил­ся на девице Александре, дочери священника Николая Николь­ского, который служил в Подольске. В том же году Сергей Серге­евич был рукоположен в сан диакона и до 1920 года служил в мо­настыре. В 1920 году скончался его отец, и диакон Сергий был рукоположен в сан священника ко храму Иоанна Предтечи в селе Дьяковское.

Икона сщмч. Сергия с житием в храме Усекновения. Иконописец Михаил Фёдорович Ильин

В 1918 году власти издали декрет «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений», который по­служил поводом для закрытия многих храмов, — в частности, рас­положенных в селах Коломенское и Дьяковское.

8 декабря 1923 года власти города Москвы постановили от­нять храм Иоанна Предтечи у верующих: поскольку «здание церкви является исключительным памятником архитектуры XVI века и реставрируется на государственные средства, предложить Московскому уездному исполнительному комитету договор с об­щиной верующих расторгнуть и передать церковное здание отде­лу музеев и охраны памятников искусства и старины Народного Комиссариата по Просвещению».

После закрытия храма отец Сергий перешел служить в храм Казанской иконы Божией Матери в селе Коломенском. Церков­ный народ любил священника, среди прихожан у него было мно­го доброжелателей. Если надо было крестить или идти срочно причащать, он никому не отказывал. Крестьяне в Коломенском были достаточно обеспечены, они держали большие сады и зара­батывали тем, что продавали ягоды и фрукты на базаре, находив­шемся тогда на Болотной площади в Москве неподалеку от Кремля. Чтобы прокормить семью, и отец Сергий вместе с крестьянами возил на базар малину, яблоки, вишню.

Властям было ненавистно наличие благочестивого большого села вблизи Москвы, крестьяне которого, несмотря на притесне­ния властей, жили самостоятельно и в достатке, и при усилении гонений они решили арестовать тех, кто не шел на сделку с сове­стью и не соглашался на полное послушание ОГПУ. Некоторые из сочувствующих священнику предупреждали его о начале широкомасштабных гонений, в результате которых он может быть арестован, и предлагали ему уехать, но отец Сергий отказался.

В ночь с 15 на 16 марта 1932 года ОГПУ арестовало отца Сер­гия. Тогда же было арестовано семь крестьян. Первое время их содержали в концентрационном лагере в селе Царицыно рядом с Москвой вместе с сотнями других арестованных. Отца Сергия и крестьян обвиняли в распространении антисоветских слухов, ис­точником которых явился тринадцатилетний мальчик. Он рас­сказал, что ему однажды пришлось ехать на телеге на базу. Близ Перервы, у местечка, которое называется Иоанн Богослов, ему повстречался неизвестный старик, который попросил подвезти его до Перервы. Сев на телегу, он дорогой предложил мальчику оглянуться назад в сторону Москвы. Обернувшись, он увидел: по дороге течет кровь, а над Москвой мчится конница. Старик пред­ложил посмотреть в левую сторону. Там была группа работающих крестьян-единоличников. Он посмотрел направо. Здесь стояли колхозники, одетые в похожие на саваны желтые халаты, а впере­ди шла толпа с музыкой. Оглянулся кругом мальчик, а старика уже не было. Вызванный на допрос в ОГПУ, мальчик подтвердил все виденное. «Что это был за старик, я совершенно не знаю», — сказал он. «Кто тебя научил распускать подобные слухи?» — спро­сил следователь. «Никто меня не учил», — ответил подросток.

На следующий день после ареста уполномоченный ОГПУ по Московской области Шишкин написал: «Рассмотрев агентурное дело «Теплая компания» антисоветской группировки селения Дьяковское, по которому проходит кулацко-зажиточный эле­мент… который под руководством попа Воскресенского на про­тяжении 1931 года и последующего времени ведет антисоветскую работу, направленную к срыву мероприятий партии и советской власти в деревне, принимая во внимание, что для ареста и при­влечения их к ответственности имеется достаточно материала, постановил: агентурное дело «Теплая компания» ликвидировать путем ареста проходящих по нему граждан».

Допрошенные лжесвидетели показали, что священник «часто ходит на дом… к гражданам, по селу делает поборы. Среди веру­ющих говорил, что придет время, когда народ будут хоронить без отпевания, старые попы умирают, а новых не учат, и проповедо­вать слово Божие некому. Скоро и у нас под Москвой устроят го­лодную степь, всех лучших крестьян советская власть раскулачи­вает, арестовывает, ссылает, работать некому. А за что угоняют? Лишь за то, что они не хотят идти в колхоз. Весь этот гордиев узел, который завязали большевики, может разрубить лишь вой­на. Взяли меня, спрашивали в ОГПУ о моем хозяйстве, могут сказать, что я вел агитацию против советской власти и колхозов. Мне, как священнику, часто приходится ходить с требами как к колхозникам, так и к единоличникам. Конечно, они спрашивают меня: «Как, отец Сергий, ты мыслишь насчет колхозов — всту­пать или нет?» Что же мне остается отвечать? Конечно, я отвечал так, как представлял себе, и говорил: «Колхоз, как видите вы и я, ничего хорошего не принесет, сейчас мужика согнули в бараний рог, а когда пройдет сплошная коллективизация, то тогда совсем пропало дело». Ну разве это агитация? Я только высказывал свое мнение…

Поп Сергей Сергеевич Воскресенский родился и вырос в селении Дьяковском, где его отец также был попом. Среди верую­щих пользуется авторитетом. Воскресенский говорил: «Совет­ская власть — это красные помещики, которые притесняют тру­довое крестьянство, разоряют и закрывают храмы. Но мы долж­ны со своей стороны не примиряться с этими гонениями, а дей­ствовать, как первые христиане». Воскресенский часто говорил проповеди, в которых призывал крестьян крепиться, говоря: «Наступило тяжелое время для верующих, всюду на нас гонение, нам нужно крепко держаться за Церковь. Наступило последнее время, но Церковь останется непобедимой». Будучи у меня в до­ме и увидев у меня разукрашенные портреты Ленина и членов реввоенсовета, выйдя из дома, смеялся надо мной, говоря: «Вме­сто икон портреты стала украшать»».

Среди других свидетелей был вызван священник Казанской церкви в селе Коломенском Николай Константинович Покров­ский. «Сергея Сергеевича Воскресенского, — показал он, — знаю с детского возраста. В своей работе мне часто приходилось с ним соприкасаться. Последний, будучи священнослужителем, ис­пользовал свое положение для антисоветской работы, обрабаты­вая в этом направлении и верующих, подбирая из их среды груп­пу единомышленников и через них проводя дальнейшую работу. Воскресенский антисоветскую работу проводил также и при ис­полнении треб. Так, например, осенью прошлого года я и Вос­кресенский ехали на похороны, и крестьянин села Чертаново, который вез нас, сказал нам: «Смотрите, отец Сергий, было пус­тое место, а сейчас большое строительство». На что Воскресенский ответил: «Нет ничего удивительного — работы в Советском Союзе производятся принудительным трудом из-под палки, по­луголодным народом». В момент изоляции кулачества Воскре­сенский в присутствии верующих, фамилии которых я забыл, го­ворил: «Получил я письмо от наших узников. Пишут они, что жи­вут плохо, в землянках. Все их имущество пропало в дороге, по­лучили лишь свои топоры и лопаты, а ценности правители взяли себе. Не удалось здесь обобрать — так в дороге обобрали до по­следней рубашки». Осенью 1931 года при подведении итогов хо­зяйственного года была устроена выставка работы колхозов. Я, проходя по селу Коломенскому с Воскресенским, попросил у не­го посмотреть выставку, на что последний ответил: «Что там смо­треть? Если бы это была собственность крестьян, тогда другое де­ло, а то все колхозное, а у крестьянина осталась одна голова соб­ственная и скоро с плеч долой полетит»».

20 марта следователь Шишкин допросил отца Сергия. На во­просы следователя священник ответил: «Я и арестованные со мной колхозники вели разговор о высланных кулаках, об их семь­ях, оставленных в районе, об их материальном обеспечении, мо­ральном состоянии. Я до своего ареста в селении Дьяковском служил в Казанской церкви. Сельсовет Дьяковского в 1929 году произвел изъятие у меня части имущества — стульев, столов, шка­фов и так далее. Часть из них мне была возвращена, часть не воз­вратили. Я облагался в индивидуальном порядке налогом. По ягодам мне было дано твердое задание, часть моего дома сельсо­вет использовал под жительство рабочим овощного комбината, вынудив мою семью проживать в тесноте. При реализации займа мне было предложено подписаться на заем в 200 рублей, я предложил 50. В результате я на заем не подписался. Все это вызыва­ло во мне недовольство советской властью и ее представителями на местах — сельсоветом. Сдавая ягоды советской власти по твер­дым ценам, я был лишен возможности получить за сданную про­дукцию хлеб и промтовары, так как продукты питания приходи­лось покупать на рынке, платя за них по рыночным ценам. Поселив в моем доме рабочих, принудили меня с семьей ютиться на площади, не удовлетворяющей мою семью. Но, несмотря на все это, я со своей стороны имеющееся у меня недовольство окружающим не передавал и агитацией не занимался. Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю».

26 марта 1932 года следствие было закончено. В обвинитель­ном заключении следователь написал: «Село Дьяковское в про­шлом, как до, так и после революции, являлось кулацким селом, имевшим прямые связи в торговой деятельности с московскими рынками. Это село в прошлом выбрасывало на московские рын­ки огромное количество овощной и ягодной продукции, и вмес­те с этим зажиточная часть этого села занималась скупкой това­ров в окружающих селениях района, а также завозом из других районов для переработки и последующей реализации на москов­ских рынках.

В период проведения мероприятий партии и советской влас­ти в части колхозного строительства деревни село Дьяковское под влиянием кулацко-зажиточной прослойки села оказалось в стороне от колхозной жизни, за исключением некоторой бедняцко-батрацкой части села, которая к организации колхоза присту­пила в конце 1929 года, организовав колхоз из нескольких хо­зяйств. В последующее время колхоз разрастался за счет бедняцко-середняцких масс и кулачества, и уже в 1930 году село Дьяков­ское было коллективизировано на 90%. Однако в него с целью разложения и скрытия своей кулацкой физиономии вошли в по­давляющем большинстве элементы кулачества.

В результате полной засоренности дьяковского колхоза кулацко-зажиточным элементом, благодаря антиколхозной дея­тельности его, разложения, явного срыва колхозных мероприя­тий, колхоз распался и в нем оказалось только 17 бедняцко-середняцких хозяйств (из числа имевшихся 186 хозяйств).

В период перевыборов сельсоветов в 1931 году село Дьяков­ское подвергалось неоднократному переизбранию совета вслед­ствие того, что кулацко-зажиточный элемент всячески старался ввести и поставить у руководства «своих людей», внося дезорга­низацию в систему перевыборов, наряду с этим усиленно высту­пая против кандидатур бедняков-колхозников и коммунистов.

В данное время село коллективизировано на 24 %. Планы за­готовок селом не выполнены. По поступившим в Ленинское райотделение сведениям, группа из кулацко-зажиточного элемента под руководством местного попа Воскресенского вела антисовет­скую агитацию, направленную к срыву мероприятий партии и советской власти, с использованием религиозных предрассудков масс.

Руководитель антисоветской группировки, обвиняемый Вос­кресенский, являясь служителем культа и будучи авторитетным среди верующих, обходя их, внушал им, что организация колхо­зов убьет религию и религиозные чувства верующих.

В качестве одного из методов борьбы с мероприятиями совет­ской власти в деревне обвиняемые по делу с целью дискредита­ции советской власти распространяли слухи о гибели советской власти и нелепые провокационные слухи о том, что один из кол­хозников села Дьяковское якобы видел видение, заключающееся в том, что он при возвращении из Москвы в село на дороге встре­тил старца, который предложил ему посмотреть назад, в правую и левую стороны, и когда он посмотрел, то сзади увидел армию и кровь, слева — замученных и оборванных колхозников, а справа — единоличников в хороших костюмах, сытых и жизнерадост­ных».

Станция Медвежья гора (около 2007 г.)

6 апреля обвиняемых перевезли в Бутырскую тюрьму в Моск­ве. 4 августа 1932 года Тройка ОГПУ приговорила отца Сергия к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Он был заключен в лагерь на Беломорско-Балтийском канале на станции Медвежья Гора. В начале марта следующего года отца Сергия посадили в камеру с уголовниками. Они сняли с него по­лушубок, затем остальную одежду и выставили на мороз, кото­рый в то время был весьма жесток. Не перенеся издевательств, священник Сергий Воскресенский скончался 11 марта 1933 года и был погребен в безвестной могиле.

ИСТОЧНИКИ:

ГАРФ. Ф. 10035, д. П-76357. т. 1, т. 2.

РГИА. Ф.831,д. 189.

Из истории музея «Коломенское». М., 1998.

Православные монастыри России. Краткий справочник. Новосибирск, 2000.

 

 

 

Просмотрено 1450 раз

Священномученик Сергий Дьяковский (Воскресенский): Один комментарий

  1. Мария

    После моей прогулки 23 июля 2019 года по парку КОЛОМЕНСКОЕ мне захотелось написать стихи, посвященные всем дьяковцам и всем, кто был похоронен на Дьяковском кладбище. Получилась своего рода эпитафия всем…В конце стихотворения я предполагаю поставить двоеточие и перечислять имя\фамилию\отчество умерших захороненных на Дьяковском кладбище через запятую с указанием годов жизни. Вот оно:
    Дьяковское кладбище.

    За оградой спят века
    Под тихим шумом листопада.
    Покрыла тайны смерти мгла
    И в дымке вся ограда.
    Здесь за кладбищенской стеной
    Находят люди свой покой.

    автор Мария Кушнир

Добавить комментарий для Мария Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *